МНЕ
НЕ
СТЫДНО

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

​

Сегодняшнее интервью, которое дал нам писатель, рок-музыкант, художник, режиссер игрового и документального кино, культуртрегер Сергей Миляев будет касаться одной очень болезненной темы для всех остающихся сегодня в России. Но по ходу разговора оказалось, что вопросов гораздо больше.

 

РАЖ: Сегодня Международный день «The Beatles». В этой связи к вам, как рокеру с огромным стажем, у нас не только поздравления, но и первый вопрос. Родился он из воспоминаний питерского поэта Дмитрия Коломенского. Вот, собственно, его текст.

«В ужасные девяностые в Гатчине проходил международный кинофестиваль. Кинофестиваль был очень дельный и совершенно международный, хотя и проводился в Гатчине. Нынешним фестивалям в Москве и Петербурге по содержательности до него далеко.

На один из таких фестивалей прибыл начинающий режиссёр Ринго Старр с только что снятым фильмом. Вряд ли фильм был какой-то великий, но дело не в этом. После показа состоялась небольшая пресс-конференция, в течение которой Ринго отвечал на всякие вопросы. И вот микрофон попал к корреспондентке Гатчинской районной газеты – существу дивной молодости и сокрушительной наивности. А поскольку времена были настолько ужасные и дикие, что корреспондентов интересовало то, что их действительно интересовало, девушка задала резкий и неполиткорректный вопрос.

– Скажите, господин Старр, – выпалила девушка, – вот вы сняли свой первый фильм, а между тем вы человек немолодой. Чем вы занимались до того, как пришли в кинематограф?

Зал дружно раскрыл рты и выпучил глаза. Те, кто стоял за сценой, рассказывали, что зрелище было исключительно запоминающееся: все в едином порыве отваливают челюсти, как на репетиции хора и в этом положении зависают – перед тем, как разнообразно сползти под кресла.

– Да так, – задумчиво ответил господин Старр, – стучал на барабанах в одной группе».

А вот собственно и наш вопрос: скажите, господин Миляев, вот вы человек немолодой, было ли что-то в вашей жизни, за что не стыдно сейчас? Только честно.

 

С.М.: Исходя из вашей забавной истории с Ринго Старром вспомню и я одну наивную столичную корреспондентку на международном кинофестивале в гостинице «Космос», где я показывал свой первый игровой полнометражный фильм «Бемоль» в 2018 году. «Вот вы сами говорили перед показом, что для производства полного метра надо минимум шестьдесят-семьдесят миллионов рублей, зачем же вы сняли свой фильм за два с половиной миллиона? Вы что, не могли попросить денег у Министерства культуры или какого-нибудь олигарха?». Тут и моя челюсть невольно отвалилась… Но я не стал рассказывать смазливой блондинке о трудностях независимых российских режиссеров, об унизительном краудфандинге, о том, что нам приходится даже квартиры свои закладывать, чтобы получить от банка хотя бы минимальное финансирование проекта. Разумеется, о теме и содержании картины эта красотка вопросов не задавала. Только спросила уже на фуршете, много ли я заплатил крутому актеру Андрею Филиппаку, сыгравшему  главного героя.  

А что касается вашего вопроса, скажу, что не стыдно. Ни за роман «Петушки-Манхэттен», ни за стихи и рассказы, ни за снятое кино. Мне не только не стыдно, но даже весело и счастливо с элементами гордости за свою творческую судьбу. Я всегда делал и продолжаю делать только то, за что, как считаю, не может быть стыдно. Мою прозу и стихи читают, музыку слушают,  фильмы смотрят, рок-фестивали хвалят и помнят, даже мои наивные картины нравятся семерым из десяти, так это ли не индивидуальное счастье творческого человека? О стыде за государство и его правительство – другой разговор. Долгий и противный.    

 

РАЖ: Ну, и как же все-таки живется творческому человеку в современной России?

 

С.М.: Тяжко живется, непродуктивно, хотя мой «зрелый» возраст юного пенсионера еще не «возраст дожития», как его обозначают добрые, красивые и чрезмерно упитанные люди из Пенсионного ведомства известного вам сказочного государства. Шок от «24.02.22» не проходит, только местами ненависть и разочарование переходит в спонтанные творческие порывы, и это не только литература и музыка, но еще и живопись, к которой я вернулся спустя восемнадцать лет простоя. О кино и говорить не приходится. Мой крайний документальный фильм «Волосы» вышел позапрошлым летом, а про игровое кино я вынужденно забыл на неопределенный срок, хотя уже начал снимать свой второй полный метр «Бекар». То дьявольская пандемия, то нашествие отмороженных воинов Антихриста… Да, авторское кино всегда во мне и со мной, я продолжаю обучать владимирскую молодежь основам  режиссуры и сценарного мастерства, но на десятом году существования «Владимирской киношколы» картина совсем тухлая и малоперспективная, как по количеству курсантов, так и по качеству их интеллектуальных способностей и творческой воли. Сколько всего произошло за эти десять лет! И везде, везде знак минус! И тут же невольные сравнения, в том числе первых наборов киношколы с последним. Как бы там ни пыжились за большие деньги пропакондомы и чиновничья армия бледной моли, все эти мерзкие безобразия во внутренней и внешней политике поддерживают не более четверти населения страны заходящего солнца. Даже в нашей рок-группе ALGABAS те же проценты. Нас четверо музыкантов, трое –  против СВО,  один – за. И что самое ужасное, этого одного уже не переубедить. Но есть еще более печальные истории в моем дружеском окружении: жена – против, муж – за. Жена – за демократию и свободу, муж – за самодержавие и диктатуру. Так и живут в одной квартире по разные стороны баррикад и сознания. И только одно радует в их ситуации – что любовь человеческая осталась, она никуда не делась, люди знают друг друга с детского сада.

 

РАЖ: Никогда не хотелось уехать на ПМЖ в другую страну?

 

С.М.: Еще четверть века назад хотелось. И я уехал, с внутренним ощущением, что я человек мира, и мне по фигу, где жить и пить, лишь бы была свобода и возможность заниматься любимыми творческими делами. Но в славном городе Нью-Йорке я достаточно быстро понял, что у меня только на адаптацию уйдет лет пять-десять, а меня это в корне не устраивало. Особенно то обстоятельство, что придется научиться писать и мыслить на чужом языке, который никогда бы не стал мне родным. Скажу банальность, но любой человек в зрелом возрасте живет не в конкретном географическом месте, а в языке, в родном языке. Так что если бы где-нибудь в Африке или Новой Зеландии было небольшое демократическое государство, где все говорят и пишут на русском, я бы с радостью махнул туда, хотя бы из любопытства, в рамках собственного эксперимента. А все эти русскоязычные «комьюнити» в Америке, Европе или Арабских Эмиратах – это точно не моя среда для нормальной жизни души и мыслительных процессов. Там тоже деньги на первом месте, а я эти «университеты» уже проходил. Да, любой язык можно выучить, если жить какое-то время внутри этого языка, хотя бы на бытовом уровне, но лучше все-таки хомо сапиенсу привыкать к новым условиям в детстве, лет до двенадцати, в зрелости это бесполезно. Как смог, я описал эти сомнения в романе «Петушки-Манхэттен». А лет семь назад я был в Китае на кинофестивале, и нас возили по таким экзотическим местам, включая высокие горы, города, городки и даже деревни, что мне вдруг пришла в голову шальная мысль: «вот бы пожить здесь год-два, наверняка мне бы это пошло на пользу». Заметьте, год-два, не больше. И когда меня спрашивают, как мне живется во Владимире после Казахстана, Питера, Америки и Москвы, я отвечаю четко и ясно: «город мне нравится, а местная ментальность вызывает раздражение, я бы ее обновил свежими сибиряками». Да и куда теперь ехать с моей издевательской пенсией от банды дяди Вовы и «широкой известностью в узких кругах»? Здесь могилы моих близких на кладбище, здесь будет и моя могила, я надеюсь. Да и где вы еще видели кладбище с веселым названием Улыбышево? Прекрасная земля с песочной основой, сосны кругом, запахи леса, но когда заезжаешь в новый микрорайон кладбища, оно все утыкано мачтами с флагами ВДВ и прочих гребаных гвардий. Количество свежих могил поражает, как и возраст покойников. И невольно зависает в этой кладбищенской тишине мой громкий хриплый вопрос: «За кого и для чего  вы отдали свои жизни?»

 

РАЖ: Тут совсем недавно довелось прочитать один текст, весьма недурной. Пожалуй, приведу отрывок, чтобы было понятно, о чем речь:

«Существует стойкое заблуждение, что Москва – это не Россия.

Мол, Москва – это такой гнойник на теле страны, Мордор, Москвабад, распутный коктейль из Содома и Гоморры, царство длинного рубля, где правят мафиозные кланы из бывшего СССР, лицемерный и алчный Иерихон, мегаполис живущий по своим собственным правилам, разбойничье гнездо дерущее с провинций три шкуры, город ушедший по уровню жизни, количеству и качеству современных благ, на полстолетия вперёд от «прекрасной и удивительной России».

Всё это отчасти так, но… Хочу сообщить один страшный секрет. Москва – это как раз и есть Россия, а всё что её окружает, все эти туземные провинции – приверженцы карго-культа, все эти безвольные люди, живущие в координатах патернализма и квасного патриотизма (вызванного безысходностью, то есть отсутствием выбора или желания что-то изменить), всё это не Россия. Россия – великая и свободная, богатая и пассионарная, толерантная и могучая находится здесь, в Москве и нигде более».

Согласны? Вам, живущему в столице древней Руси и пожившему и поработавшему в столице мира, не кажется, что и вправду за МКАДом для нас земли нет?

 

С.М.: Это факт. В начале «нулевых» я жил три с половиной года в этом «государстве в государстве», и где только не снимал жилье, где только не работал. Включая телекомпанию, главный продюсер которой, генерал МВД, до сих пор сидит в тюрьме за крупную взятку, или глянцевый журнал «Хит Мэйкер», где босс был постоянно укуренный канабисом, а потому мечтал отправить в космос диск с записями русских поп-звезд. А еще у меня был коллега и приятель Коля, кто проигрывал все свои гонорары в казино. И когда я его спросил, на фига он это делает, ответ был такой: «Серега, это единственное место, где я чувствую себя уважаемым человеком. Захожу, мне все улыбаются, виски за счет заведения наливают…» Много есть что вспомнить и описать, это минимум на две книги. Но что-то из впечатлений обязательно окажется за бортом, так устроена жизнь любого думающего организма, кто каждый день получает массу ярких впечатлений, в основном со знаком «минус». Да, Москва – это место в России исключительно про деньги. Деньги любой ценой! И провинциалы, пожившие здесь больше пяти лет, невольно меняют свою карму, становится более алчными, циничными, безжалостными. Но с другой стороны в этом городе дьявола имеются и свои плюсы: здесь проще и быстрее сделать карьеру, да и дети в столицах куда более умные и продвинутые, чем в  провинции, у них более правильная речь, масштабнее цели и все такое. Честно скажу: я грустил, когда мы уезжали с женой из столицы во Владимир, но теперь я четко понимаю, что мы поступили правильно, подсознание нам только добра желает. И у жены есть во Владимире любимая работа, и я здесь относительно свободен от материальных хотелок и предрассудков. И что самое интересное, мои иногородние друзья считают Владимиро-Суздальскую Русь почти святым местом. Я так не считаю. Святых мест в этом государстве больше нет, есть более чем столетняя история диктатур, репрессий и пафоса на ровном месте.  

 

РАЖ: Кажется, до магической цифры «240222» было легче находить с людьми общий язык? Можно было практически ничего не бояться, затрагивая в общении любые темы. Сейчас десять раз подумаешь, прежде чем открыть рот в компании неизвестных собеседников. Или мы сгущаем краски и все не так однозначно?

 

С.М.: Все очень прямо и однозначно: авторитаризм переходит в диктатуру, наступил новый 1937-ой год с «воронками», доносами, бессовестными судьями и вертухаями, а люди с совестью и светлой головой или сидят за решеткой, или находятся в вынужденной эмиграции. Казалось бы, природа зла давно уже осмыслена и показана в лучших произведениях  литературы и кино, но откуда-то из щелей постоянно вылезают какие-то его новые формы и разновидности. А российскому обывателю по-прежнему по барабану и вдоль болта, что творится за пределами его «хрущобы» или обледенелого сортира в огороде. Прозревают единицы, в том числе матери и жены контрактников и мобиков, кто отправлял своих неразумных мужчин на фронт с песнями-плясками, а теперь со слезами на глазах радуется тому, что есть «похоронные» деньги на еду и коммуналку, пусть не навсегда, но на данный момент «точно хватит». Жалко таких людей, но что тут поделаешь – скудоумие и человеческое ничтожество тоже разновидности зла, как и любовь к доносам. «На одного честного человека сто мерзавцев!»  –  помните эту фразу из нового фильма Мартина Скорсезе? Поэтому открывать рот в компании неизвестных собеседников многие боятся. Да и разве нам такое могло присниться – чтобы после перестройки и короткой оттепели вновь наступили мерзкие позорные времена посадок и «закручивания гаек»? Несчастная во всех смыслах страна, кто бы спорил. Да и мы с вами несчастны поневоле, потому что в лучшие свои годы все силы и праведную энергию тратим не на созидание и творчество, а на злость и ненависть к оборзевшим власть имущим.  

 

РАЖ: Кстати, о вашем творчестве. Насколько сейчас стало легче или сложнее писать тексты, музыку, картины? Про кино, вроде, понятно, но может и здесь есть нюансы?

 

С.М.: Нюансы есть везде, но скажу так: родись я в другом государстве, мои юношеские мечты давно бы уже воплотились: раз в два-три года я бы снимал по одному полнометражному фильму, раз в год-полтора выпускал бы по музыкальному альбому, раз в пять лет по одному поэтическому сборнику или роману. Моей природной энергии, страсти к новым знаниям и оптимизма вполне хватило бы для этого, но в этом зашкварном государстве на первом месте всегда выживание, преодоление материальных трудностей, борьба со своими иллюзиями,  врагами прогресса и далее по списку.

 

РАЖ: Есть вопрос, который каждый думающий человек задает себе. Тот, кто по той или иной причине не может или не хочет уехать из России, но при этом остается порядочным человеком. Как ему остаться в России порядочным человеком? Что он должен или чего ни в коем случае не должен делать сейчас? Как найти успокоение для совести, которая в самый неожиданный момент может подтолкнуть к каким-то необдуманным шагам, похожим на героические, но по сути дурацкие. И надо ли совершать героические шаги, которые дурацкими по сути не являются?

 

С.М.: Отличный вопрос! Сам задаю его себе минимум раза три в сутки. Жить по совести, а не по лжи – вот что главное для любого нормального человека в современной России. И что самое ужасное в этом государстве – абсолютно бессовестная «вертикаль», состоящая из тех пресмыкающихся и насекомых, кто ради бабла и собственной карьеры мать родную готов продать, пойти на любые сделки с дьяволом и антигуманные поступки. За три года до начала СВО я снял документальный фильм «Хотят ли русские войны?» (он есть в свободном доступе -  https://www.youtube.com/watch?v=zGYEqrNOqNk&t=11s ) , где в финале детский духовой оркестр репетирует похоронный марш Шопена. А сподвигла меня на это дебильная акция «Сирийский перелом», когда жуткий милитаристский поезд с трофеями из далекой чужой страны весело гонял по всей России с остановками во всех крупных городах, включая Владимир. Счастливые глупые дети на бронетранспортерах, добрые мамочки фотографируют своих отпрысков с настоящими автоматами и гранатометами в руках, военные инструкторы и ряженые реконструкторы с пафосными речами «о силе и мощи» родной армии – это ли не полный пипец добру и созиданию, рассудку и совести?  Так что вот вам мой ответ на вопрос «что делать, когда делать ничего не дают?» – максимально противостоять злу! В любом жанре, в любом месте и в любое время. И не бояться открывать людям глаза, у кого они до сих пор закрыты.

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​